– А если постаревший развратник останется убежденным сторонником блуда, нам будет приятнее? – За других не скажу, но лично мне было бы намного приятнее.
Уважаемый Яков!
Прошу прощения, что до серьезного ответа на вашу реплику дошли руки только в уикенд. К сожалению, г-н Скуларвит чувствителен и обидчив, как дева, и не дает мне возможности ни извиниться, ни оправдаться у себя в журнале. Поэтому мне хотелось бы сказать несколько слов здесь.
Есть разница между сущим и должным, между тем, что надо делать, будучи приличным человеком, и тем, что происходит в реальной жизни. Эта разница и называется совестью. Наличие совести, в свою очередь, позволяет существовать раскаянию и желанию не повторять предосудительных поступков. Мы, конечно, не можем быть уверенными, что раскаяние искренне, но мне кажется, что даже формальное сожаление, выраженное публично, лучше, чем его отсутствие, так как раскаявшийся, но повторивший предосудительный поступок человек прослывет еще и лжецом и лицемером, человеком, нарушившим слово – и какую-то часть людей от повторения таких поступков будет удерживать то, что они осудили себя на миру. В отличие от этого, человек, бравирующий своими прегрешениями, не сдержан ничем. Поэтому мне, к сожалению, непонятна и этически неприемлема ваша фраза, процитированная выше. Вашу философию демонстрирует г-н Венедиктов, именно что занимавшийся блудом со школьницами, ничуть в этом не раскаивающийся, и весело сообщающий об этом городу и миру:
Если Вам это «намного приятнее», чем если бы он высказал хотя бы легкое сожаление, то чем же?
Теперь позвольте отметить удивительную особенность фильтра, стоящего в голове у г-на Скуларвита. Настойчиво, упорно, с характером истинного коллекционера он собирает глупости, прегрешения, оговорки, совершаемые представителями исключительно одной партии. Как бы мы относились к человеку, последовательно выискивающему в криминальной хронике сообщения о людях какой-то определенной национальности? Если он очевидно пристрастен, то его рассуждения о чьем-то лицемерии не могут быть искренними по определению, он пропагандист, а не ученый, и идут его рассуждения по цене пропаганды в базарный день.
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
timeasmymeasure
no subject
Date: 2012-10-14 01:45 am (UTC)– За других не скажу, но лично мне было бы намного приятнее.
Уважаемый Яков!
Прошу прощения, что до серьезного ответа на вашу реплику дошли руки только в уикенд. К сожалению, г-н Скуларвит чувствителен и обидчив, как дева, и не дает мне возможности ни извиниться, ни оправдаться у себя в журнале. Поэтому мне хотелось бы сказать несколько слов здесь.
Есть разница между сущим и должным, между тем, что надо делать, будучи приличным человеком, и тем, что происходит в реальной жизни. Эта разница и называется совестью. Наличие совести, в свою очередь, позволяет существовать раскаянию и желанию не повторять предосудительных поступков. Мы, конечно, не можем быть уверенными, что раскаяние искренне, но мне кажется, что даже формальное сожаление, выраженное публично, лучше, чем его отсутствие, так как раскаявшийся, но повторивший предосудительный поступок человек прослывет еще и лжецом и лицемером, человеком, нарушившим слово – и какую-то часть людей от повторения таких поступков будет удерживать то, что они осудили себя на миру. В отличие от этого, человек, бравирующий своими прегрешениями, не сдержан ничем. Поэтому мне, к сожалению, непонятна и этически неприемлема ваша фраза, процитированная выше. Вашу философию демонстрирует г-н Венедиктов, именно что занимавшийся блудом со школьницами, ничуть в этом не раскаивающийся, и весело сообщающий об этом городу и миру:
http://www.stringer.ru/publication.mhtml?Part=50&PubID=17619
Если Вам это «намного приятнее», чем если бы он высказал хотя бы легкое сожаление, то чем же?
Теперь позвольте отметить удивительную особенность фильтра, стоящего в голове у г-на Скуларвита. Настойчиво, упорно, с характером истинного коллекционера он собирает глупости, прегрешения, оговорки, совершаемые представителями исключительно одной партии. Как бы мы относились к человеку, последовательно выискивающему в криминальной хронике сообщения о людях какой-то определенной национальности? Если он очевидно пристрастен, то его рассуждения о чьем-то лицемерии не могут быть искренними по определению, он пропагандист, а не ученый, и идут его рассуждения по цене пропаганды в базарный день.